Эволюция домашних животных

Категория: Животные

Известно, какую огромную роль в создании эволюционной теории Дарвина сыграло изучение изменчивости у домашних животных. Собранный великим естествоиспытателем огромный материал из практики животноводства и собственные исследования собак, кроликов и голубей явились неоспоримым доказательством непостоянства, изменяемости пород и видов, доказательством творческой роли в их создании искусственного отбора и подбора. Общеизвестна повышенная изменчивость домашних животных по сравнению с их дикими сородичами. Так, дарвиновский пример с голубями показывает, что породы одного вида домашних животных по внешним признакам могут больше отличаться одна от другой, чем два близкие к ним дикие вида одного рода. Морфологические отличия между каракульской и гиссарской овцой резче, чем, скажем, отличия между центрально-азиатским аргали и камчатским снежным бараном, хотя видовая самостоятельность последних не вызывает сомнений.

Высокая изменчивость домашних животных явилась залогом их быстрой эволюции, преобразования под действием искусственного отбора и подбора со стороны повышенной изменчивости являются резко измененные условия, в которых животным приходится жить в домашней обстановке. Создавая новые, несвойственные диким животным и отличные от прежних условия внешней среды, сознательно или бессознательно воздействуя на них этими условиями, человек расшатывает наследственную основу организма, делает его более пластичным, податливым к воздействиям питания, содержания и эксплуатации.

Исследования по эволюции некоторых групп копытных млекопитающих приводят к мысли о том, что, помимо влияния измененных условий жизни, большую роль в успехе преобразования пород играла сама природа одомашниваемых животных. В самом деле, все многообразие пород домашних животных сводится к сравнительно небольшому числу видов, для каждого из которых может быть с большей или меньшей степенью достоверности доказано происхождение от определенного дикого предка.

Дикими родоначальниками наиболее распространенных ныне домашних млекопитающих явились: дикая лошадь, первобытный бык-тур, один или несколько видов козлов и баранов, один или два вида диких свиней, два вида диких верблюдов, дикий северный олень, волк или близкая к нему форма, как родоначальник домашней собаки, и в последние столетия — лисица.

При выборе человеком видов для одомашнивания важную роль играла, конечно, степень полезности животных. Не следует, однако, думать, что природа не предоставляла более благодарного в этом отношении материала. Лось представлялся, вероятно, не менее ценным как мясное и транспортное животное, чем северный олень, а соболь и бобр дают мех более теплый и прочный, чем кролик и собака. Однако попытки превратить этих животных в домашних до последнего времени не удавались. Почему коренное население Северной Америки не приручило ни мускусного быка, ни бизона, несмотря на то, что других, равноценных им животных оно не имело? Несомненно, большую роль в этом сыграл уровень материальной жизни общества в ту или иную эпоху. Племена бродячих охотников северной Евразии не могли иметь домашнего зубра, если бы даже его и можно было одомашнить. Когда уровень развития производительных сил привел к земледелию и связанной с ним оседлости, приручение того же зубра не оправдывало бы себя, так как к тому времени уже существовала готовая домашняя форма быка — прирученный ранее в более южных широтах тур.

Но неоспоримо и то, что человеком неоднократно предпринимались и предпринимаются в настоящее время попытки приручения многих новых животных. Об этом свидетельствуют, например, древнеегипетские изображения запряженных в колесницы антилоп бронзовой эпохи. Однако по-настоящему оказались одомашненными и послужили основным источником для создания всего многообразия пород домашних животных лишь немногие, в основном перечисленные ранее виды.

Важнейшей предпосылкой к возможности перехода животного в домашнее состояние, вероятно, являются особенности функции и организации нервной системы, тип его нервной деятельности. Известно, что нередко близкие формы ведут себя по-разному в домашней обстановке. Индийский слон легко приручается и успешно используется как рабочее животное, тогда как все попытки не только приручить, но даже длительное время содержать в неволе африканского слона, вследствие свирепости его характера, до сих пор не удавались.

В акклиматизационном парке Аскания-Нова успешно одомашнивается антилопа-канна. Стадо канн свободно выпускается в открытую степь для пастьбы под присмотром пастуха без всякого риска, что оно может разбежаться. Животные спокойно пасутся, медленно передвигаясь по пастбищу. Пастух заходит в середину пасущегося стада, не опасаясь разогнать его или подвергнуться нападению животных. Канна позволяет себя доить, а в Африке ходит даже в упряжке. Полную противоположность канне представляет другая африканская антилопа — голубой гну. Этот вид в течение ряда поколений лучше, чем канна, приспособился к условиям существования в зоне южно-украинских степей, переносит зимы в неотапливаемых помещениях при температурах от —6 до —12°С. Но, зато он не только совершенно не поддается одомашниванию, но даже не разрешает приблизиться к себе.

Их нельзя выпускать на пастбище в открытую степь даже под присмотром пастуха, так как они моментально убегают. В течение круглого года их приходится содержать либо в сараях, либо в обширном, обнесенном высокой прочной оградой загоне. Заходить в загон, где содержатся гну, небезопасно; вошедший может в любой момент без всякого повода подвергнуться нападению со стороны злобных и агрессивных животных.

Антилопа сайга принадлежит к одному подсемейству с баранами. Последние в диком состоянии, как правило, не собираются большими стадами, тогда как крупные табуны сайгаков не представляют большой редкости и в настоящее время. Несмотря на это, человек не только одомашнил баранов, но усилил и развил в своих интересах заложенный у них стадный инстинкт, облегчающий выпас и управление стадом. Сайгу же в Аскания-Нова до сих пор не удалось приучить к вольному выпасу в открытой степи и приходится, так же как и гну, содержать в обнесенном оградой участке.

Еще более разительные отличия в поведении по отношению к человеку представляют виды, относимые к одному роду лошадей, Equus: лошади, ослы и зебры.

Дикий предок домашней лошади легко и, вероятно, неоднократно одомашнивался человеком в разных частях своего некогда весьма обширного ареала. Последние родившиеся на воле европейские дикие лошади — тарпаны доживали свой век в конце XIX или даже в начале XX столетия уже в одомашненном состоянии, в которое они легко переходили. В то же время ближайший родич европейской лошади, сохранившийся в незначительном числе до сих пор в пустынях Центральной Азии — дикая лошадь Пржевальского, несмотря на постоянно продолжающиеся попытки, до сих пор не только не одомашнена, но по-настоящему даже не приручена. Больше того: при скрещивании с домашними лошадьми даже помеси унаследуют дикость, стремление вырваться на свободу и большую самостоятельность на пастбище, чем у домашних южно-степных лошадей.

Серый африканский осел одомашнен с незапамятных времен, а близкий его родич азиатский кулан, или онагр, с очень большим трудом поддается даже приручению.

Интересна в этом отношении африканская полосатая лошадь — зебра Чепмана, издавна содержащаяся в условиях свободного выпаса в степях Аскания-Нова. Вот что по поводу нее пишет Г. А. Успенский: «Зебра, при своем сравнительно небольшом росте, отличается исключительной выносливостью и силой, значительно превосходящей силу обычной лошади... Однако попытки приучить зебру к упряжи и послушанию удавались лишь очень немногим и ненадолго».

В обычных условиях зоопарка зебра очень миролюбива, на человека никогда не нападает, ее можно перегонять из одной вольеры в другую, можно смело заходить к ней в денник. Но стоит только применить в отношении зебры какое-либо насилие, например, попробовать надеть уздечку или оседлать, как все кажущееся спокойствие моментально исчезает, и она начинает яростно сопротивляться, пуская в ход всю свою силу и проворство...

Во всех приведенных примерах разная способность к приручению филогенетически близких видов объясняется различием типов высшей нервной деятельности этих животных.

Особенности организации и функции нервной системы, вероятно, являются необходимой предпосылкой возможности перехода того или иного вида животных в домашнее состояние. Однако одной этой способности еще не достаточно. Для того чтобы одомашненный вид мог занять прочное место в сообществе других домашних животных и продолжать, хотя бы в ином, по сравнению с диким состоянием, новом направлении эволюцию в измененной обстановке, он должен обладать достаточной способностью изменяться сообразно требованиям человека. Домашнее животное должно быть приспособлено вдвойне — и к условиям внешней среды, и к выполнению требуемой от него человеком хозяйственной производительности.

В отдельных случаях, помимо нервной деятельности, играют роль и другие физиологические особенности животных. Лось,— сильное и нетребовательное к условиям содержания животное,— по-видимому, легко одомашнивается, но вследствие узкой приспособленности к условиям таежной зоны, в частности к питанию в основном веточным кормом, он не может содержаться в безлесных районах, хотя бы потому, что его зубы не приспособлены к пережевыванию жестких степных трав. Да и в лесной полосе лось как транспортное животное найдет, вероятно, весьма ограниченное применение: вследствие несовершенства терморегуляторного аппарата и быстрого перегревания тела при физическом напряжении он не может быть использован для быстрой езды или перевозки тяжестей на сколько-нибудь значительные расстояния, подобно лошади и северному оленю.

Одним из важнейших факторов, способствовавших возможности перехода ряда животных в домашнее состояние, явилась также их экологическая и морфологическая пластичность, обусловленная всем предшествующим ходом эволюционного процесса.

Особенностями большинства перечисленных ранее родоначальников домашних животных является то, что они принадлежат к прогрессивным, но не узкоспециализованным филогенетическим ветвям своих систематических групп (семейств), достигшим высокого общего уровня морфофизиологической организации, или являются вообще малоспециализованными формами, сохранившими высокую морфологическую пластичность. Наконец, некоторые из них относятся к числу широко распространенных эврибионтов, легко приспособляющихся к различным условиям существования.

Род современных лошадей представляет одну из немногих, доживших до наших дней ветвей некогда обширной группы непарнокопытных, достигшую при этом наибольшего прогресса в общем для всего отряда направлении эволюции зубов и конечностей.

Семейство полорогих— наиболее высокоорганизованная группа парнокопытных. В ее пределах, подсемейства быковых и козлов с баранами являются также наиболее прогрессивными ветвями. Именно в этих двух группах эволюция шла путем выработки адаптаций универсального значения: высокой степени дифференцировки отделов желудка, активной защиты от хищников, приспособления к умеренному и холодному климату. Не случайно, что представители только этих двух подсемейств полорогих наиболее широко распространились в северном направлении и, преодолев климатический барьер, сумели проникнуть на территорию Нового Света. Не случайно наибольшее многообразие пород дали домашние потомки именно этих трех родов (крупный рогатый скот, овцы и козы).

Северный олень и верблюд только с натяжкой могут быть отнесены к прогрессивным представителям своих семейств, равно как и к эврибионтам. Быть может, по этой причине они не дали такого многообразия пород в домашней обстановке, как другие виды домашних животных.

Предки домашней свиньи и близкие к ней виды, наоборот, принадлежат к сравнительно малоспециализованной филогенетической ветви подотряда нежвачных парнокопытных. Известно, что неспециализованные группы всегда представляли и представляют большие эволюционные возможности по сравнению с узкоспециализованными. В истории органического мира начало крупным группам давали всегда малоспециализованные формы. Вероятно, эта неспециализованность явилась причиной того, что свиньи — почти единственная группа из нежвачных, которая могла выдержать конкуренцию в жизненной борьбе с более высокоорганизованными жвачными и не только сохраниться, но и процветать до современной эпохи. В пределах своего семейства виды этого рода и особенно прямой предок домашней свиньи — кабан — обнаруживает наибольшую изменчивость морфологических признаков и, благодаря способности приспосабливаться к разнообразным условиям внешней среды, сумел широко распространиться — от Атлантического до Тихого океана.

Что касается волка и лисицы, то это — виды, распространенные от полярных стран до тропиков Старого и Нового Света. Экологическая пластичность, лежащая в основе их широкого географического распространения, обусловила и возможность перехода в домашнее состояние.

Таким образом, можно прийти к заключению, что имеются два основных условия, определяющие потенциальные возможности успешного перехода того или иного дикого вида в домашнее состояние — это тип высшей нервной деятельности и степень экологической и морфо-физиологической пластичности. Первое из этих условий — соответствующий тип нервной деятельности — определяет самую возможность для животного стать домашним.

Степень же его морфологической и экологической пластичности определяет способность животного приспособляться к измененным условиям жизни и достаточно быстро меняться под воздействием воспитания, упражнения, искусственного отбора и подбора, иными словами,— приспособляться к потребностям человека. Не случайно только наиболее пластичные в этом отношении животные — собака, бык, овца, лошадь, свинья — дали наибольшее многообразие пород в домашнем состоянии.

Обусловленная всем предшествующим ходом эволюционного процесса морфофизиологическая пластичность одомашниваемых видов еще более усиливается резким изменением условий жизни при переходе в домашнее состояние.

Не следует, однако, думать, что возможности одомашнивания новых видов абсолютно ограничиваются лишь их биологическими особенностями. Это имело значение только в начальный период животноводческой культуры, когда человек пассивно использовал лишь то, что предоставляла ему природа.

В настоящее же время, руководствуясь в своей практической деятельности основным законом развития живой природы, законом единства организма и условий его жизни, человек может в процессе одомашнивания активно расшатывать наследственность, изменять тип обмена веществ, повышать пластичность того или иного вида, представляющего для него практический интерес.

Как показала практика последних лет, оказалось возможным менять даже тип нервной деятельности животного, изменять инстинкты животных в нужном направлении. Известно, например, что пятнистый олень на воле живет в одиночку или небольшими группами по 7—10 голов. Стадное чувство у него развито слабо. Существующее уже около сотни лет пантовое оленеводство базировалось до совсем недавнего времени на содержании оленей в питомниках или парках, на обнесенных высокой оградой площадях того или иного размера. Еще десяток лет назад представлялось совершенно невозможным содержать пантовых оленей, хотя бы и воспитывавшихся в течение ряда поколений в непосредственном общении с человеком, в условиях свободного выпаса без ограды. Слабо развитый стадный инстинкт, недостаточная привязанность к человеку, невозможность вследствие этого управлять движением пасущегося стада — грозили безвозвратной потерей значительного числа животных.

Еще большие перспективы открываются в изменении других физиологических норм и морфологических особенностей домашних и диких животных. Как известно, буквально за несколько десятков лет удалось создать несколько цветовых вариаций серебристо-черной лисицы, хотя немногим больше насчитывает сама история одомашнивания этого вида.

Потенциальные возможности человека в отношении переделки природы животных очень велики и, по существу, ограничиваются действием закона коррелятивной изменчивости организмов. Познавая частные закономерности воздействия элементов внешней среды на организм и умело подбирая необходимые условия в процессе воспитания, содержания и эксплуатации, человек может управлять развитием животных в нужном ему направлении, становясь подлинным творцом, создателем новых форм живых организмов.